Хотя я весьма смутно помнил свою жизнь в эпоху, которую почему-то называл двадцатым столетием, чувство неудовлетворенности той жизнью, ощущение, что жилось там неспокойно, не покидало меня. Природная вспыльчивость и некоторый романтизм (хотя я и не считаю их достоинствами) были подавлены во мне моим окружением, обществом и работой, которую я выполнял лишь для того, чтобы существовать. Я чувствовал себя там гораздо более чужим, чем здесь, среди чужого народа. Поэтому был готов убить себя, лишь бы не возвращаться в мир Джона Дакера.

Хотя вполне может быть, что Призрачные Миры не представляют для меня никакой опасности. Возможно, они принадлежат Вселенной, где никогда не жили люди, однако исследования элдренов свидетельствуют об обратном.

— Нет ли каких-нибудь дополнительных сведений? — спросил я принца Эрджевха.

— Я продолжаю наблюдение. Это все, что могу сделать.

В мрачном настроении я вышел из лаборатории и вернулся в комнату, где меня ждала Эрмижад. Мы собирались поехать в принадлежащие ей луга в окрестностях Лус Птокай, но я сказал, что ехать раздумал.

Заметив мое настроение, она спросила:

— Ты опять вспомнил о том, что с тобой было сто лет назад, Ерекозе?

Я покачал головой и рассказал о разговоре с Эрджевхом.

Она задумалась.

— Может быть, это совпадение? — В ее тоне я уловил легкое сомнение. И когда она взглянула на меня, увидел в ее глазах тень страха.

Я привлек ее к себе.

— Мне кажется, Ерекозе, я умру, если тебя оторвут от меня, — сказала она.

У меня пересохло горло.

— Если меня оторвут от тебя, я найду тебя снова, пусть на это уйдет вечность. Я найду тебя, Эрмижад.

— Ты так сильно любишь меня? — тихо спросила она.

— Люблю, Эрмижад.

Она попыталась улыбнуться, но не смогла — предчувствия переполняли ее душу.

— Ну что же, — прошептала она, — значит, нам нечего бояться.

Но на следующую ночь, хотя мы были вместе, в пещеры моего мозга начали снова прокрадываться сны, в которых я был Джоном Дакером, сны, мучившие весь первый год моей жизни у элдренов.

Сначала в них не было образов. Только имена. Длинный список имен. Их произносил нараспев гулкий голос, и в нем звучала насмешка. Корум Изхаелен Эрсей. Конрад Эрфлайн. Асквил из Помпеи. Урлик Скарсол. Обек из Канелуна. Шалин. Артос. Элерик. Ерекозе…

Я попытался остановить голос. Закричать. Сказать, что всегда был Ерекозе — только Ерекозе. Но говорить не мог.

Список продолжался.

Райан. Хоукмун. Паувис. Корнель. Брайн. Умпата. Соджен. Клэн. Кловис Марка. Паурначас. Ошбек-Увай. Улисс. Айлант.

Вдруг услышал собственный голос:

— Нет! Я только Ерекозе!

— Вечный Победитель. Солдат Судьбы.

— Нет!

— Элрик. Айлант. Меджинк-Ла-Кос. Корнелис.

— Нет! Нет! Я устал. Я не могу больше воевать!

— Меч. Доспехи. Боевые знамена. Огонь. Смерть. Разрушение.

— Нет!

— Ерекозе!

— Да! Да!

Я кричал. Я был весь в поту. В ужасе сел в постели.

Теперь меня звал голос Эрмижад.

Тяжело дыша, я рухнул на подушки в ее объятия.

— Вернулись видения? — спросила она.

— Вернулись.

Я лежал, уткнувшись в ее плечо, и плакал.

— Это еще ничего не значит, — сказала она. — Это просто ночной кошмар. Ты боишься, что тебя призовут снова, и сознание порождает эти видения. Вот и все.

— Ты так думаешь, Эрмижад?

Она провела рукой по моим волосам.

Я поднял глаза и в темноте увидел ее застывшее лицо. В ее душе жили те же самые предчувствия.

В ту ночь мы больше не спали.

Утром я сразу же отправился в лабораторию принца Эрджевха и рассказал ему о голосе, звучавшем в моих снах.

Он явно расстроился.

— Если голос — порождение ночного кошмара, а я считаю это возможным, сказал он, — то дам тебе лекарство, и ты будешь спать как убитый.

— А если нет?

— Ничем другим помочь не могу.

— Возможно, меня зовет голос из глубины Призрачных Миров?

— В этом я тоже не уверен. Вполне может быть, что та информация, которую ты получил от меня вчера, нарушила равновесие в твоем мозгу, и он разрешил этому «голосу» опять общаться с тобой. Ты жил здесь в полном покое, и, похоже, это делало тебя неуязвимым. Сейчас твой мозг измучен, и именно поэтому попытки заговорить с тобой оказались успешными.

— Твои предположения меня не успокаивают, — с горечью сказал я.

— Я знаю, Ерекозе. Для тебя было бы лучше не знать о Призрачных Мирах и их приближении. Я не должен был об этом говорить.

— Какая разница, Эрджевх!

— Кто знает!

Я протянул ему руку.

— Дай мне лекарство. В конце концов у нас будет возможность проверить наши предположения. Действительно ли этот голос — порождение моего сознания?

Он подошел к сундуку из ярко светящегося кристалла, открыл его и достал небольшой кожаный мешочек.

— Здесь порошок. Вечером высыплешь его в бокал с вином и выпьешь залпом.

— Спасибо, — сказал я.

Он немного помолчал и заговорил снова.

— Ерекозе, если тебя заберут от нас, мы сделаем все, чтобы вернуть тебя. Элдрены любят тебя и все равно найдут твой след в необъятных сферах Времени и Пространства.

Я слегка успокоился, хотя его речь уж слишком была похожа на прощание. Судя по всему, Эрджевх смирился с тем, что я должен исчезнуть.

Остаток дня мы с Эрмижад провели в дворцовом саду, гуляя среди цветущих деревьев. Мы почти не разговаривали, а только обнимали друг друга, не смея встречаться глазами, чтобы не увидеть в них отражение приближающейся беды.

На балконах, увитых зеленью, музыканты по приказу принца Эрджевха исполняли музыку лучших композиторов. Музыка была прекрасна, гармонична и в какой-то степени заглушала страх, поселившийся в моем сознании.

Золотое солнце, громадное и горячее, застыло в бледно-голубом небе. Лучи его падали на нежные цветы самых разных оттенков, на виноградные лозы и деревья, на белые стены, ограждающие сад.

Мы поднялись на стену и смотрели оттуда на пологие холмы и равнины южного континента. Вдали паслось стадо ланей. Птицы лениво парили в небе.

Нет, я не мог отказаться от этой красоты и вернуться в шум и грязь мира, который когда-то покинул, вернуться к безрадостному существованию Джона Дакера.